Что христиане должны делать с ветхозаветным законом? Является ли он по-прежнему обязательным для нас? Если да, то какие его части? И как мы узнаем об этом?
В реформатской протестантской традиции христиане пытались ответить на этот вопрос, проводя различие между тремя видами закона: моральным, церемониальным и судебным. Согласно этой точке зрения, нравственный закон является вечно обязательным, церемониальный закон был призван указывать на Христа и поэтому отменен после Его смерти и воскресения, а судебный закон обязателен для неизраильских народов лишь в той мере, в какой его общая справедливость отражает естественный закон.
Эта точка зрения не отрицает, что Христос исполнил весь закон или что все три вида закона были смешаны в одном Ветхом Завете и все были обязательны для людей в то время. Она просто утверждает, что когда разные Моисеевы заповеди получают разное отношение в Новом Завете, это отношение не произвольно, а отражает разницу в природе, которая уже существовала в Ветхом Завете и могла быть замечена уже тогда.
Этот подход был закреплен в Вестминстерском исповедании веры (ВИВ), Савойской декларации и Исповедании баптистов 1689 года (2LC). Однако в прошлом веке библейские ученые стали отвергать это тройное различие как искусственную конструкцию – возможно, с благими намерениями, но не ту, которую признали бы библейские авторы. Вместо этого, утверждают критики, библейские авторы рассматривали Моисеев закон как единое целое. В этическом плане часто встречается мнение, что ветхозаветные законы обязательны к исполнению только тогда, когда они повторяются в Новом Завете.
Однако богословский редактор Филипп Росс в книге «От перста Божьего: Библейские и богословские основания для троекратного разделения Закона» объясняет, что троекратное разделение стоит принять. Опираясь на Росса, я хотел бы предложить четыре линии доказательств, за которыми последуют краткие размышления о том, как с этим связано повеление о субботе.
Доказательства нравственного порядка во Вселенной
Мораль существовала всегда, потому что она основана на характере Бога. Воровство, убийство и идолопоклонство были грехом еще до того, как Моисей получил десять заповедей в Исходе 20. Даже заповедь о субботе не возникла из воздуха на Синае, а была укоренена в рассказе о творении в Бытие 2:1-4 (см. также Исх. 16:23).
На самом базовом уровне троичное разделение рассматривает Десять заповедей как краткое изложение ранее существовавшего нравственного закона – словесной кодификации естественного закона, который был записан в сердце человека при сотворении как часть образа Божьего (Рим. 1:19-32; 2:12-16; ср. Деян. 28:4; см. ВИВ/2LC 19:1-2).
Росс отмечает, что так считали не только вестминстерские богословы, но и многие отцы ранней церкви. В конце II века Иреней писал: «Ибо Бог вначале, действительно, предупреждал их посредством естественных заповедей, которые с самого начала вложил в человечество, то есть посредством Декалога (который, если кто не соблюдает, не имеет спасения)…»
Тертуллиан утверждает: «Прежде закона Моисеева, написанного на каменных скрижалях, я утверждаю, что существовал закон неписаный, который отцы понимали естественным образом и соблюдали по привычке». Этот записанный Богом естественный закон является базовым основанием для троичного разделения. Именно так и мы, и первоначальные читатели Ветхого Завета различали постоянные нравственные законы и законы ритуального характера.
Вероятно, не случайно троичное деление вышло из употребления среди реформатских богословов в тот же период, когда естественное право вышло из употребления в этих кругах (т. е. в XX веке). Но с нынешним возрождением естественного права в реформатских и баптистских кругах сейчас самое время пересмотреть трехчастное различие.
В связи с нынешним восстановлением естественного права в реформатских и баптистских кругах сейчас самое время пересмотреть трехчастное различие.
Согласно Дэвиду ВанДрунену, естественный закон – это «закон Божий, явленный в сотворенном порядке, который все человеческие существа знают через свои физические чувства, интеллект и совесть, хотя они греховно сопротивляются этому знанию в различной степени». Этот закон основан на неизменном характере Бога, о котором свидетельствует ткань творения. Определенные моральные нормы разделяются культурами всего мира – даже теми, которые оторваны от иудео-христианской традиции. Антрополог и священник Джон М. Купер утверждает: «Универсальный моральный кодекс довольно близко совпадает с нашим собственным Декалогом».
В отличие от этих (почти) универсальных моральных законов, Писание приводит примеры других законов, которые были явлены в определенный момент истории и не были универсальными, например, ветхозаветные диетические законы. Это не означает, что израильтяне могли свободно играть с ними. Но это говорит о том, что разумный израильтянин мог обнаружить моральную разницу между поеданием свинины и прелюбодеянием. Одно всегда было неправильным, а другое – нет.
Доказательства из Пятикнижия
Различие между видами закона можно увидеть и в самом Моисеевом завете. Во Второзаконии 14:21 Бог запрещает израильтянам есть все, что умерло естественной смертью, потому что они «народ святой для Господа». Но в то же время Бог говорит: «Можете отдать это кочевнику, который в городах ваших, чтобы он ел это, или можете продать это иноземцу». Этот конкретный закон, очевидно, не считался универсальной моральной нормой.
Напротив, Левит 18 применяет законы против половой нечистоты как к израильтянам, так и к кочевникам, живущим среди них (Лев. 18:26). В нем также отмечается, что из-за этих же мерзостей земля извергла хананеев до них (ст. 27-28). Некоторые грехи являются позором для любого народа, независимо от того, находится ли он в особом завете с Богом или нет (Пр. 14:34).
Поэтому, когда Пол Джуэтт утверждает, что «различие между церемониальным и моральным законом основывается на учении Нового Завета, а не на месте в Ветхом Завете», он преувеличивает свои доводы. Он прав в том, что «нравственные законы» не всегда аккуратно разделены и четко обозначены. Тем не менее, его утверждение не учитывает свидетельства, содержащиеся в самом Пятикнижии. Более того, он не задает важный вопрос: Почему эти заповеди повторяются в Новом Завете, в то время как другие рассматриваются как «разделительная стена», которую необходимо разрушить?
Действительно, наши суждения о том, что является нравственным, а что – церемониальным, частично основаны на использовании Ветхого Завета в Новом. Но это не значит, что авторы Нового Завета делали свои выводы из воздуха (или основывали их исключительно на божественном вдохновении). Напротив, они видели уже существующие различия и следовали по уже проложенным траекториям.
Свидетельства пророков и писаний
В Пророках и Писаниях есть свидетельства того, что некоторые ученые называют «превосходством морали над культом». Проще говоря, Ветхий Завет не относится ко всем своим законам одинаково – он признает, что мораль важнее ритуала.
Этот принцип прослеживается в таких отрывках, как Осия 6:6, где Бог говорит Израилю: «Не жертвы Я хочу, а преданной любви. Хочу, чтобы люди познали Бога, а не приносили всесожжения» (RSP). Хотя этот стих не призывает к немедленной отмене системы жертвоприношений, он указывает на приоритет. Подобные отрывки жизненно важны для понимания Божьего сердца в ветхозаветном законе – не случайно Иисус дважды цитирует этот отрывок против неправильного использования закона фарисеями (Матф. 9:13; 12:7).
Этот принцип также прослеживается в таких отрывках, как Исаия 1:11-17, 1 Царств 15:22-23, Псалом 50:18-19, Псалом 68:31-32 и Михея 6:7-8. Последний гласит:
Но можно ли угодить Господу тысячами овнов или неисчетными потоками елея? Разве дам Ему первенца моего за преступление мое и плод чрева моего — за грех души моей?» О, человек! сказано тебе, что́ — добро и чего требует от тебя Господь: действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом твоим.
Это должно быть очевидно: даже в Ветхом Завете Закон не рассматривался как единое целое, не имеющее различий. Когда Иисус говорил о том, что некоторые вопросы в Законе «весомее» десятины – а именно, «суд, милость и вера» (Матф. 23:23), Он не сказал ничего нового – более того, Он, скорее всего, ссылался на Михея 6:8.
Свидетельства из Евангелий
Отношение Иисуса к закону очень сложное. Например, когда Он говорит очищенному прокаженному показаться священнику, нам напоминают, что Христос «родился под законом» (Мк. 1:44; Гал. 4:4), то есть в то время, когда Моисеев завет еще действовал (даже если его судебные законы были в значительной степени спорными во времена римского правления, ср. Ин. 18:31).
Однако мы также слышим, как Он закладывает основы для затмения церемониальных законов, например, когда Он говорит самаритянке, что место поклонения скоро перестанет иметь значение (Иоанна 4:21), или когда Его замечания о ритуальной чистоте сводятся к объявлению всей пищи чистой (Марка 7:19).
Но что касается нравственного закона, то К. С. Льюис был прав, говоря в книге «Просто христианство», что «Христос пришел не для того, чтобы проповедовать какую-то совершенно новую мораль». Вопреки распространенному мнению, слова «А Я говорю вам» из Матфея 5:21-48 не являются примером того, как Христос «поднимает планку». Напротив, эти стихи нужно толковать в непосредственном контексте стихов 17-20, где Иисус подчеркивает Свою преемственность с Законом и пророками.
В любом случае, примеры того, как Иисус якобы поднимает планку морали (например, любите врагов, не похотствуйте, не гневайтесь), уже присутствовали в Ветхом Завете (ср. Пр. 22:24-25; 25:21-22; Исх. 20:17; 23:4-5; 2 Цар. 6:22; Иов 31:1). Даже в случае с разводом Иисус не начинал с нуля, а возвращал все к началу Пятикнижия (Матф. 19:3-8).
Поэтому, хотя очевидно, что некоторые законы были отменены в своих внешних формах (см. Еф. 2:14-15; ср. Мк. 7:19; Ин. 4:21; 1 Кор. 7:19; Кол. 2:16-17), существует более глубокий смысл, в котором ни один из них не был отменен, но все они были исполнены – хотя и способом, подходящим для каждого конкретного вида закона. Говоря языком Росса, Иисус исполняет Закон и пророков эсхатологически (исполняя его пророчества и образцы), сотериологически (спасая нас от его нарушения и записывая его на наших сердцах) и нравственно (исполняя его в совершенстве и точно излагая его).
Когда церемониальный закон исполняется, тень уходит, оставляя суть (Кол. 2:16-19; Евр. 8-9). Когда исполняется нравственный закон, его непревзойденная строгость удовлетворяется Христом, оставляя его как неизменное отражение Божьей воли для всех людей (Матф. 5:18-20).
Христос не произвольно выбирает определенные заповеди в качестве Своего нового закона. Он подтверждает те, которые были обязательными с самого начала. И когда речь заходит о законах, соблюдение которых прекратилось со смертью Христа, это тоже не произвол. Их отмена отражает изначальную природу, цель и траекторию развития этих законов.
Свидетельства из писем Павла
Павел использует закон сходным образом. В 1-м Послании к Коринфянам 7:19 он утверждает: «Обрезание ничто и необрезание ничто, но всё в соблюдении заповедей Божиих». Поначалу это может показаться ошеломляющим. Неужели Павел не читал Левит 12:3 или Бытие 17:12? Несомненно, обрезание – это заповедь Божья, даже до Моисеева завета. И все же, в отличие от Десяти заповедей, у нас нет причин думать, что оно было обязательным до Авраама. Во всем Ветхом Завете оно всегда указывало на более великое духовное обрезание (Втор. 10:16; Иер. 4:4; 9:25).
Христос не произвольно выбирает определенные заповеди в качестве Своего нового закона. Он подтверждает те, которые были обязательными с самого начала.
Вместо того чтобы просто заключить, что отсутствие обрезания отражает «закон Христов», содержащийся в Новом Завете, а не «закон Божий», содержащийся в Ветхом Завете (как некоторые понимают 1 Кор. 9:21), нам снова нужно спросить: почему именно эта заповедь была исключена из закона Христа?
Почему Павел рассматривает некоторые законы как очевидные отражения Божьей воли, которые должны быть понятны даже язычникам (1 Кор. 5:1; Рим. 1:26-32; 2:14-15), а обрезание и праздничные дни считает «немощными и бедными вещественными началами», которые «ничего не значат» теперь, когда мы взрослые сыновья, одухотворенные Духом? (Гал. 4:1-3; 4:9; 5:6; 6:15). Почему он считает одни заповеди барьером между иудеями и язычниками, который необходимо разрушить (Еф. 2:14-15), в то время как другие заповеди по-прежнему обязательны для иудеев и язычников во Христе (4:25-5:5)?
Когда Павел цитирует повеление «повиноваться родителям» в Еф. 6:1-3, он явно не считает его обязательным для них только потому, что он его повторил. Скорее, он повторяет его потому, что оно по-прежнему обязательно – и, в отличие от обрезания, всегда было обязательным. То же самое можно сказать и о других заповедях Декалога (Рим. 13:9-10; Еф. 4:25-5:12; 1 Тим. 1:8-10), которые Павел (и реформаторы) рассматривали как отражение естественного закона.
А как насчет четвертой заповеди?
Росс отмечает, что «неприятие троичного разделения часто идет рука об руку с анти-шаббатарианством» (343). Если бы не включение четвертой заповеди, подозреваю, никто не стал бы возражать против того, чтобы рассматривать Десять заповедей как кодификацию постоянного нравственного закона. Именно суббота заставляет людей выбирать что-то вроде «Обязательным является только то, что повторено в Новом Завете», особенно в свете кажущихся антисубботних высказываний в Колоссянам 2:16, Галатам 4:10 и Римлянам 14.
Протестанты-реформаторы всегда расходились во мнениях относительно некоторых деталей, связанных с переходом от субботы к Господнему дню, как показывает Джон Фрейм. Например, отражает ли Четвертая заповедь «вечную заповедь, обязывающую всех людей во все века… [соблюдать] один день из семи для субботы» (ВИВ 21.7; 2LC 22.7), или же ее главная цель – «[символизировать] наш духовный покой от дел», а день поклонения теперь в значительной степени вопрос безразличия (как утверждал Кальвин)? Является ли поклонение или физический отдых главной целью заповеди?
Тем, кто предпочитает Кальвина и Гейдельбергский кодекс ВИВ, не мешало бы помнить, что даже такие нешаббатарианцы, как Кальвин, все равно придерживались троекратного разделения закона (см. также статью 25 Бельгийского исповедания).
Более того, даже ВИВ признает, что четвертая заповедь содержит смесь естественного закона (который является постоянным) и позитивного закона (который является гибким в зависимости от искупительно-исторических обстоятельств; ВИВ 21:7). Вот почему (с этой точки зрения) «один день из семи» может эсхатологически переместиться с седьмого дня на первый в своего рода субботнем покое, который был открыт, но еще не завершен.
Во всяком случае, христиане-реформаторы могут расходиться во мнениях о том, какая часть четвертой заповеди представляет собой временный, позитивный закон, а какая – постоянный, естественный, не отвергая при этом троичного разделения. Шаббатарианство и троичное разделение часто идут рука об руку (я убежден в том и другом), но это не обязательно так.
Целостность Писания
Традиционное троекратное деление Закона – это не попытка произвольно расчленить то, что изначально было единым целым. Напротив, как и троичное различие между Лицами Троицы, это попытка позволить Писанию толковать Писание и объединить его учение в осмысленное целое.
Сейчас, когда дух восстановления давно витает в воздухе, настало время вернуться к этой доктрине. По крайней мере, случайные отказы от нее должны быть более устойчивыми, чем 30 лет назад. Пусть Господь даст нам понимание.